Пустой мир лучше, чем обитаемый?

Саймон Кнутссон (Simon Knutsson)
Написано: 11 апр. 2016; последнее обновление: 22 сент. 2016
Переведено с английского Александром Щёловым, 29 нояб. 2016

Краткое содержание

Лесли (Leslie 1998) пишет: “Обсуждая, была ли Вселенная создана доброжелательным божеством, философы часто отмечают, что наш мир можно рассматривать как моральную катастрофу, нечто негативной ценности, учитывая все страдания, происходящие в мире”.¹Стр. 172. Также, “множество [профессиональных философов] признают отсутствие этических причин продолжать существование человеческой расы”.²Leslie 1998, 184. Примеры схожих взглядов (подобранных мной, a не Лесли) включают работы фон Райта (von Wright 1997, 175), говорившего “… Я не … нахожу ‘возмутительным’, что есть люди (философы)’, не спешащие соглашаться, что выживание человечества есть благо” (мой перевод). Оригинальный отрывок на Шведском: “Och därför kan jag inte med Leslie (kanske också Tännsjö) finna det »skandalöst» att det finns människor (filosofer), som inte anser sig kunna svara Ja på frågan om det är bra att mänskligheten överlever.” Другой пример – Бергстрём (Bergström 1978, 25), пишущий: “Насколько я могу судить, нет большой разницы, просуществует ли до момента исчезновения человечества 10 или 100 полностью счастливых поколений; разница же между 10 или 100 несчастными поколениями значительна” (мой перевод). Оригинал на шведском: “Såvitt jag kan se spelar det ingen större roll om det efter oss och fram till mänsklighetens utdöende skulle komma 10 eller 100 fullkomligt lyckliga generationer, men det spelar en avsevärd roll om det efter oss skulle komma 10 eller 100 olyckliga generationer.” Родственные идеи широко обсуждались в философии, иногда – тысячелетиями. Автор обзора делает вывод, что вместо попыток уберечь человечество, нашим приоритетом должно быть менее скверное будущее, на тот случай, если в этом будущем ещё будет существовать жизнь. Особенно важно избежать распространения интенсивных страданий на астрономических маштабах.

Тема данного сочинения важна как один из многих аспектов в приоритезации ограниченных альтруистических усилий и ресурсов; к примеру, стоит ли нам переживать, что в будущем не будет сознательных форм жизни, и если да, то в какой степени, сравнивая с такими серьёзными темами как предотвращение интенсивных страданий. Цель эссе – ознакомить широкий круг читателей с идеями из философской литературы, важными для альтруизма и законодательства. Идеи эти малоизвестны, хотя бы потому что содержащие их нишевые тексты стары, трудо находимы, недёшевы или не переведены.

Мир и кооперация

Я не призываю к достижению пустого мира. Даже если пустой мир был бы лучше обитаемого, существуют веские причины не делать вещи, противные сторонникам иных взглядов. Насилие следует избегать в особенности. Переживающим из-за возможности негативного будущего следует делать акцент на открытых обсуждениях моральных вопросов и на согласованных, общевыгодных (positive-sum) сделках с людьми иных целей.

Прошлое

Есть мнение, что прошлое было хуже пустого мира. Более конкретно, идею можно сформулировать так:

История: Если рассмотреть всю историю, не принимая во внимание будущее, то было бы лучше, если бы мир не существовал изначально.³Парфит (Parfit 2011, 609) пишет в схожем русле: “Q1: Стоило ли прошлое того само по себе? Задаваясь этим вопросом, мы можем вообразить весть о том, что Земля вскоре столкнётся с массивным астероидом, положив конец человеческой истории. Мы далее спрашиваем, сравнивая только с прошлым, было бы лучше или хуже, если история людей никогда бы не началась (потому что люди никогда бы не существовали)”

Данное утверждение правдоподобно и умеренно. Даже Дерек Парфит (Derek Parfit), которого я бы описал очень оптимистичным, судя по всему, в нерешительности. Он “несколько склонен к позиции, что прошлое того стоило”, но добавляет, что “возможно, это принятие желаемого за действительное”. ⁴Parfit 2011, 612. Акцент Парфита – на истории людей, и мне интересно, в своих рассуждениях, принимает ли он в расчёт нечеловеческих животных, которые продолжают страдать от человеческой активности или в природе по иным причинам.⁵Парфит (Parfit 2011) пишет: “Данная глава анализирует, учитывая все ужасы прошлого, стоила ли человеческая история того. Отрицательность страданий сеет сомнения о положительной ценности мира. Если мы спрашиваем, стоила ли человеческая история того, то мы имеем ввиду, были ли ужасы и страдания компенсированы чем-то, что бы человеческая история в конце концов являлась хорошей сама по себе”. Учитывая нечеловеческих животных, проще, наверное, сказать, что прошлое было хуже пустого мира.

Настоящее время

Схожую идею о текущем состоянии мира можно сформулировать так:

Мир сегодняшний: Пустота лучше, чем сегодняшний мир.

Это тоже правдоподобное и умеренное утверждение, помня о количестве страданий в мире. Некоторые философы соглашаются; например, профессор философии университета Небраски-Линкольна Джозеф Мендола (Joseph Mendola), пишущий, что “наша реальность действительно хуже, чем ничто”.⁶Mendola 2006, 269.

Прошлое, настоящее и будущее в целом

Однако, оценивать прошлое, настоящее и будущее можно в целом, спрашивая, подобно Парфиту (Parfit 2011): “Будет ли человеческая история в целом стоить того?”⁷Стр. 612. Либо, излагая идею как утверждение и избегая антропоцентризма,

Прошлое, настоящее и будущее: Прошлое, настоящее и будущее как целое окажутся хуже, чем пустой мир.⁸Данная идея обсуждается у Бергстрёма (Bergström 1978, 28).

С практической точки зрения, моральное сопоставление прошлого и настоящего с пустым миром малоинтересно⁹За исключением разговоров о терраформинге, гипотезах симуляции прошлого и т.п. (согласно Бострому (Nick Bostrom), ‘симулятор прошлого’ (‘ancestor-simulation’, симулятор жизни предков) – это компьютерное моделирование “всей ментальной истории человечества”). Спасибо Брайану Томасику за заметку.: мы не силах изменить прошлое. Мы можем только повлиять на будущее. Прошлое и настоящее могут намекнуть нам на вероятное устройство будущего, но с практической стороны, самый интересный вопрос – каким будущее окажется в действительности. Даже если прошлое ужасно настолько, что прошлое и будущее вместе останутся отрицательной ценности, будущее, в зависимости от взглядов, могло бы быть предпочтительнее пустого мира.¹⁰Бергстрём (Bergström 1978, 29), как и Парфит (Parfit 2011, 613–14), так в сущности и отмечает: “Практический вопрос Q4: Каковы должны быть наши действия? Для ответа на данный вопрос нам не нужно знать ни ценности прошлого, ни ценности всей истории включая будущее. Допустим, прошлое само по себе было настолько плохим, что, даже при отличном будущем, человеческая история в итоге окажется нежелательной. Приняв данное за правду, мы бы согласились, что незарождение людского вида было бы благом. Однако данное откровение не имеет практических выводов. Если будущее будет стоить того, нам не следует сдаваться”. Следующая секция как раз о будущем.

Будущее

Будет ли жизнь стоить того?

Есть мысль, что человеческая или иная сознательная жизнь всегда или почти всегда в состоянии худшем, чем небытие. Ещё две тысячи лет назад Платон приписывал следующие слова Сократу:

Смотря на проблему с другой стороны, мы видим, что существуют веские причины верить, что смерть – это благо; по одной из двух причин: либо смерть это состояние полной бессознательности и небытия, либо, согласно популярному мнению, происходит изменение и переход души из этого мира в иной. Так, если принять послесмертие как отсутствие сознания и вечный сон без сновидений, то смерть – это неописуемая выгода. Скажем, некто, проведя ночь в спокойном, бессознательном сне, сравнил бы эту ночь с остальными днями и ночами своей жизни. Затем он доложил бы нам, сколько прожитых дней и ночей он провёл лучше и приятнее, чем эту ночь, то, я думаю, любой, даже самый простой человек, не говоря уже о великом короле, вспомнит совсем немного подобных дней или ночей. Если смерть действительно такова, то, я уверен, смерть – это благо; ведь вечность тогда подобна одной ночи.¹¹Plato 2008.

В подобном ключе, Ницше рассказывает историю короля Мидаса, спрашивающего мудрого Cилена: “Что самое лучшее и желанное для человека?” Силен ответил, что наилучшее – это “не быть рождённым”, “однако, второе наилучшее для тебя – это скорая смерть”.¹²Nietzsche 1923, 34. Похожие идеи можно найти в философии Шопенгауэра, говорившего, что “мир – это ад”.¹³Взято у Бейзера (Beiser 2016, 46). Всё это, возможно, кажется странным, но помня, что мы имеем дело с философской литературой, я не реагирую подобным образом. Представленные идеи стары и привычны и вряд ли удивят хоть одного знакомого мне философа. Как бы то ни было, для принятия одного из вариантов идеи, что пустой мир был бы лучше населённого, совсем не обязательно признать безусловность Силена (что наилучшее – это не быть рождённым, где следующее наилучшее – скорая смерть). Можно поверить, что жизнь обычно стоит того, и что для большинства людей, быть рождёнными – это хорошо.

Если рассматривать идеи, как идеи Сократа, Силена и Шопенгауэра, как выводы, обоснуемые человеческой природой или сущностью сознательной жизни на Земле, то возможно возражение: в будущем не исключены радикальные изменения. Как говорит Парфит (Parfit 2011):

Многие Пессимисты принимают людскую природу за неизменное, так что сегодняшний ход вещей будет всегда актуальным. Для первых Пессимистов, вроде Будды и некоторых древних греков, это могло быть разумным допущением. К середине XIX-го века, однако, возможность кардинального преобразования человеческого бытия должна была стать очевидной. Хотя мир становился всё невзрачнее, человечество придумало анестезию. Вскоре у нас появится возможность предотвратить большую часть человеческих страданий.
Мы переживаем переломный момент в истории. Благодаря научным и технологическим открытиям последних двухсот лет, мир стремительно меняется как никогда ранее. В ближайшем будущем мы получим ещё более впечатляющие способности по трансформации – не только окружающей среды, но и нас самих и наших преемников.¹⁴Стр. 615–16.

На ум приходит ”Аболюционический проект” (The Abolitionist Project) Дэвида Пирса (David Pearce), призывающий использовать биотехнологии для постепенного избавления живого мира от биологических механизмов страдания. Можно быть скептическим, подобно Брайану Томасику (Brian Tomasik), будет ли страдание прекращено. По крайней мере вероятно, что оно не будет. Остаётся, тем не менее, аргумент, что возможность появления новых технологий и перспективы появления другого разума подразумевают: нельзя просто сказать, что жизнь в далёком будущем будет продолжать быть хуже несуществования, лишь из-за того, что человеческая и чувствительная жизнь на земле сегодня хуже, чем несуществование. Однако, можно аргументировать, что – даже если такие улучшения вообразимы – будущее будет всё равно хуже (или не лучше), чем пустой мир. В оставшейся части эссе этот довод и обсуждается.

Может ли что-то быть лучше пустого мира?

Безусловное (строгое) утверждение (strong claim) таково

Ничто не может быть лучше пустой вселенной: Пустой мир как минимум не хуже любого другого гипотетического состояния мира.

То есть, даже если все страдания были бы искоренены, и мир населяли бы только сознания, гораздо более благополучные, чем нынешние, то такой мир не мог бы быть лучше пустого. Мы можем придумать любую утопию, но пустой мир всегда будет как минимум не хуже. Другими словами, безжизненная вселенная совершенна. Фехиг (Fehige 1998), например, предлагает “antifrustrationism” (избегание негативных состояний, а не создание удовлетворённых маловажных предпочтений, прим. пер), и открыто заявляет, что “ничто не может быть лучше пустой вселенной”.¹⁵Стр. 521. Глур (Gloor) и Маннино (Mannino) так же продвигают, что они называют “буддистской аксиологией”. Согласно ей, ощущения, которые субъективно не вызывают проблем, безупречны и совершенны. Так как буддистская аксиология – это теория о ценности различных переживаний, то она совместима с идеей о ценности вещей отличных от переживаний (красоты, справедливости, удовлетворения предпочтений и т.п.). Если, однако, только переживаемое обладает итоговой значимостью, то буддистская аксиология подразумевает, что ни одно состояние не лучше, чем глубокий сон, небытие или безжизненный мир.¹⁶Глур и Маннино, (Неопубликованный черновик).

Может ли далёкое будущее компенсировать неизбежные ужасы ближайших лет?

При менее строгом утверждении, будущее могло бы, в принципе, быть предпочтительней пустого мира. Но неминуемые ужасы ближайшего времени, вроде пыток, невозможно компенсировать благами будущего. Мысль эту можно сформулировать так:

Несчастья ближайшего будущего некомпенсируемы:
Несчастья, которые почти неминуемо произойдут в скором будущем, не могут быть компенсированы благами будущего. Будущее поэтому, крайне вероятно, окажется хуже пустого будущего.

Философ Ингемар Хедениус (Ingemar Hedenius) (1908–1982), скорее всего, согласился бы с данным утверждением, или, по крайней мере, ему бы симпатизировал. По словам Хедениуса, существует определённое зло, например непереносимые муки, настолько плохое, что он не видит такому злу никакой компенсации среди чего-либо хорошего.¹⁷“Худшее в жизни, судьба полная несчастий, непрекращающиеся, адские страдания; безнадёжное унижение, ребёнок, которого медленно мучают до смерти – я не вижу, как вся красота мира, или даже самые исключительные мысли, способны “перевесить” это, как людское счастье или культура этого тоже не могут”. (Hedenius 1955, 100). Мой перевод. Оригинал на шведском: “Det värsta i livet, de fullkomligt olyckligas öde, det oavbrutna, infernaliska lidandet, den hopplösa förnedringen, ett barn som långsamt plågas till döds — jag kan inte se att all skönhet i världen eller ens de utomordentligaste tankar kan ’uppväga’ sådant, och inte heller att andra människors lycka och kultur kan göra det.” Смотрите также Hedenius 1984. Основанный на согласии негативный утилитаризм Томасика тоже подразумевает, что ужасы вроде пыток, которые почти неизбежны в ближайшем будущем, не могут быть компенсированы ни одним благом будущего; и, следовательно, будущее, вероятнее всего, будет хуже пустого мира. Основанный на согласии негативный утилитаризм утверждает: если некто находится в такой невыносимой агонии, что он в этот момент не “согласился бы продолжить своё пыточное состояние ни за какую будущую награду”, то такое страдание не может быть компенсировано ничем хорошим.¹⁸Tomasik 2015, секция “Consent-based negative utilitarianism?”

Какова ожидаемая ценность (expected value) будущего?

Многие не согласятся с тем, что Ничто не может быть лучше пустой вселенной и Несчастья ближайшего будущего некомпенсируемы, веря: мир, в принципе, может быть лучше мира пустого, и почти неминуемые ужасы ближайшего будущего могут, в принципе, быть оправданы предстоящими благами. Некоторые из таких людей часто заинтересованы в вычислении ожидаемой ценности будущего.¹⁹Те, кто принимают тезисы Ничто не может быть лучше пустой вселенной и Несчастья ближайшего будущего некомпенсируемы, могут также рассмотреть ожидаемую ценность будущего и, вероятно, быстро заключить отрицательное значение. Соответствующее утверждение возможно следующим:

Ожидаемая ценность: Будущая бесконечная пустота имеет большую ожидаемую ценность, чем обитаемое будущее.

Для оценки правдоподобия этого утверждения надо рассмотреть вероятность вообразимых будущих и их ценность.

Является ли утверждение о возможности хорошего будущего достаточным?

Оценка ожидаемой ценности будущего как целого может быть более или менее обескураживающей, в зависимости от того, что важно конкретному человеку; Парфит, однако, предлагает более лёгкий путь. Мне не до конца понятна его логика, так что цитирую его ниже подробно.

Когда мы решаем, как нам следует действовать, нам не нужно знать, будет ли будущее того стоить (или вероятность этого). Возможно, достаточно вопроса

Q5: Может ли будущее стоить того?

Или даже

Q6: Будет ли ближайшее будущее само по себе стоить того?

На второй вопрос ответить легче. Если ответ – ‘да’, нам не нужно спрашивать, будет ли (или вероятность этого) остальное будущее того стоить. Пусть об этом заботятся наши потомки.

Представим взамен, что ближайшее будущее само по себе не будет стоить того, а окажется хуже, чем ничто. Такой вариант был бы реален, если бы, например, мы нанесли серьёзный урон биосфере – глобальным потеплением или каким-то иным способом – сделав жизнь для текущего и нескольких последующих поколений малоприятной. Затем, мы должны были бы спросить, могло ли дальнейшее будущее стоить того. При ответе ‘нет’, лучшим исходом было бы скорейшее исчезновение человечества. Для этого необязательно, как выражался (Бернар? прим. пер) Уильямс (Williams), аннигилировать планету. Достаточно, что бы никто из нас не заводил детей.

Очевидно, однако, что дальнейшее будущее могло бы того стоить. Частично по этой причине, даже при крайне мрачном грядущем, нам не надо прекращать человеческую историю. Можно утверждать, что, если жизнь наших детей окажется хуже небытия, мы не вправе навлекать на них подобное бремя. Но я не верю, что это правда. Даже если жизнь наших детей была бы хуже небытия, они могли бы согласиться на эту ношу, подобно многим предшествующим людям, ради светлого будущего для человечества. Мы могли бы оправдать родительство, оставляя детям решение, поступать ли благородно, а не принимать решение за них, оставаясь бездетными.²⁰Parfit 2011, 614–15.

Есть несколько проблем в приведённых размышлениях Парфита. И это важный отрывок, так как он является основанием для его вывода о том, “что сейчас самое важное – что бы мы не прекращали историю человечества”.²¹Parfit 2011, 620.

Один из вопросов – его аргумент “даже если жизнь наших детей была бы хуже небытия, они могли бы согласиться на такие ноши ради светлого будущего”. Проблема в том, что множество детей умрут страшной смертью, не дожив до мыслей о возможном благе не быть рождённым. Более того, многих взрослых ждут такие муки, что они предпочли бы никогда не появиться на свет и не дали бы согласия на продолжение своих страданий ради будущего. Парфит, по-видимому, это понимает, и его предположением должно быть, что такое предвидимое невыносимое страдание, происходящее без согласия жертвы, приемлемо, потому что будущее, вероятно, будет очень хорошим. В целом, идея Парфита о возможном согласии наших детей на их тяжкое бремя не добавляет достоверности его аргументу. Его центральное предположение, скорее, что гарантия выживания человечества настолько важна, что она оправдывает, в его глазах, невыносимые страдания множества случайных жертв, невзирая на их отношение к факту своего рождения.

Вторая проблема с работой Парфита – его предложение оставить вопрос о ценности будущего нашим потомкам. Он, видимо, надеется, что будущие поколения примут решения с верными последствиями (во всяком случае, не хуже нас сегодня), ведь потомки будут располагать большей информацией (как минимум бОльшим историческим опытом) и, быть может, более совершенной этикой. Однако, надеяться, что потомки примут взгляд сегодняшнего меньшинства и будут совершать соответствующие этому взгляду правильные решения, мне видится неразумным, особенно учитывая риск, где потомки действуют обратно нам. Например, если некто считает верным непопулярный взгляд вроде антинатализма, согласно которому заводить детей – вред, ему не стоит надеяться на значительное количество единомышленников в будущем, в частности потому, что эволюционный отбор работает против идей антинатализма: выступающие против размножения не размножаются, а те, кто “за”, размножаются, распространяя свои гены.²²Спасибо Брайану Томасику за смысловое содержание данного параграфа. Идея об эволюционном давлении отбора против антинаталистских настроений была представлена ранее Пирсом (Pearce 2007).

Третья и главная проблема с доводом Парфита – это то, что, решив не уходить, мы увеличиваем риск случайного или намеренного будущего, гораздо худшего, чем пустой мир. Есть множество путей для такого исхода: через новое общественное движение, мировое государство-тиран, всевозможную конкуренцию (например, экономическую) и пока не предвиденные сценарии, или люди создадут неконтролируемый искусственный интеллект, который примется за строительство ужасного будущего.²³Данный отрывок особенно преобразился после обсуждения с Брайаном Томасиком. Другими словами, продолжая существовать и давая нашим потомкам возможность существовать ещё дольше в ожидании (очень) хорошего будущего, мы рискуем получить издержки того, что люди в этот “лишний” период придут к результату, который намного хуже пустоты.²⁴Адриано Маннино (Adriano Mannino) таким же образом аргументирует в своей презентации “How Artificial Intelligence (AI) Makes Philosophy Honest” (“Как искуственный интеллект делает философию честной”) 46:14. Презентация опубликована на YouTube 14-го марта 2016 г. Даже если бы всех наших ближайших потомков ждала замечательная жизнь (что крайне сомнительно), приведённый аргумент остаётся в силе. Парфит не упоминает эти основные издержки и риск нашего затягивающегося существования, но данный риск поддерживает моё мнение, что ожидаемая ценность будущего отрицательна и хуже пустоты.

В заключение, вместо того, что концентрировать наши усилия для гарантии выживания человечества, нашим приоритетом должно быть создание менее негативного будущего, на случай его обитаемости сознательной жизнью. Нам следует стараться увеличить вероятность того, что наши потомки будут в лучшем положении для принятия важных решений верно – особенно что они захотят и смогут избежать распространения сильных страданий на астрономических маштабах.²⁵Данное эссе вряд ли бы увидело свет без работ Bergström 1978, Parfit 2011 and Tännsjö 2015. Я также благодарен Брайану Томасику, Дэвиду Альтхаусу (David Althaus) и Каспару Остерхельду (Caspar Oesterheld) за полезные комментарии.

Ссылки

• Beiser, Frederick C. (2016). Weltschmerz: Pessimism in German Philosophy, 1860–1900. Oxford: Oxford University Press.
• Bergström, Lars. (1978). “Pessimismens konsekvenser.” Из En filosofibok tillägnad Anders Wedberg, 24–34. Stockholm: Bonniers.
• Fehige, Christoph. (1998). “A Pareto Principle for Possible People.” Из Preferences, под редакцией Christoph Fehige и Ulla Wessels, 508–43. Berlin: Walter de Gruyter. Доступно здесь.
• Gloor, Lukas, and Adriano Mannino. (Неопубликованный черновик). “Buddhist Axiology.”
• Hedenius, Ingemar. (1955). Fyra dygder. Stockholm: Albert Bonniers Förlag.
• Hedenius, Ingemar. (1984). “Pessimismen omigen.” Из Frågor om livets mening, под редакцией Lars Bergström, 150–169. Uppsala: Filosofiska studier.
• Leslie, John. (1998). The End of the World: The Science and Ethics of Human Extinction. New York: Routledge.
• Mendola, Joseph. (2006). Goodness and Justice: A Consequentialist Moral Theory. Cambridge University Press.
• Nietzsche, Friedrich. (1923). The Birth of Tragedy: Or, Hellenism and Pessimism, третье изд. Переведено WM. A. Haussmann. Edinburgh/London: Foulis.
• Parfit, Derek. (2011). On What Matters, том 2. Oxford: Oxford University Press
• Pearce, David. (2007). “Review: Better Never To Have Been: The Harm of Coming into Existence by David Benatar.” http://www.abolitionist.com/anti-natalism.html.
• Plato. (2008). Apology. Переведено Benjamin Jowett. Доступно здесь.
• Tomasik, Brian. (2015). “Are Happiness and Suffering Symmetric?” http://reducing-suffering.org/happiness-suffering-symmetric/.
• Tännsjö, Torbjörn. (2015). Filosofisk tröst: En bok om döden. Stockholm: Thales.
• von Wright, Georg Henrik. (1997). “Repliker.” Из Framsteg, myt, rationalitet, под редакцией Bengt Molander och May Thorseth, 165–76. Göteborg: Daidalos.